Автор: 1danir

Книга написана супругами, посвятившими свою жизнь работе с темой созависимых отношений. Книга уважаема и ее часто рекомендуют знакомые мне люди, работающие с зависимыми.

Написана для неспециалистов, простым понятным языком. Но книга отнюдь не примитивна, материала там много и он качественный.

Цель книги — помочь человеку организовать работу над собой, работу по преодолению своих склонностей к созависимости и всего того, что поддерживает созависимость. Причем в работу над собой, помимо самостоятельных упражнений, входит работа с психотерапевтом, посещение групп и работа с партнером.

По каждому пункту, по каждой составляющей созависимости, которую авторы выделяют, они сначала излагают достаточное количество теории, затем предлагают упражнения, затем описывают, что надо по этой теме обсудить с психотерапевтом, затем — как с этой темой поработать на группе и затем, как эту тему обсудить со своим партнером.

Кроме этого, в книге очень много примеров из практики, опять же, по каждой выделенной теме — истории преодоления.

Если тема зависимости/созависимости для вас актуальна, то эту книгу нужно у себя дома иметь. Ее надо прочесть, с ней надо работать и к ней возвращаться.

Это автобиография Карла Густава Юнга, которая сначала писалась Аниэлой Яффе на основе бесед с Юнгом — она задавала вопросы и записывала ответы. Затем Юнг почувствовал потребность писать сам и написал несколько глав, заодно отредактировав то, что было написано А.Яффе. На момент писания книги, ему было уже за 80. И он рассчитывал, что выйдет в свет она после его смерти, что позволит ему сейчас (тогда, при жизни) писать достаточно свободно.

Помню, как после прочтения этой книги мне было интересно посмотреть фильм Д.Кроненберга «Опасный метод» — главным героем которого был Юнг. И как я был разочарован. В фильме Юнг — обычный буржуа. Неинтересный, нормальный, обычный обеспеченный европейский мужчина. Те, кто не знаком с текстами Юнга, так его, наверное, и представляют: серьезный дяденька, в костюме с галстуком, иногда с табачной трубкой. Мог бы быть банкиром. Или юристом.

Совсем другим он представляется, когда читаешь его автобиографию. Для меня он похож на индейского шамана, читающего знаки судьбы, общающегося с высшими, потусторонними силами, знающего тайны обряды и ритуалы, магические секреты. Только шамана, принявшего обличие западного профессора и сумевшего описать все свои мистические знания научным языком.

Он был необычным человеком, с необычными идеями. Увлекался алхимией, путешествовал по Африке, Америке индейцев, Индии, Кении, Уганде, построил себе башню, в которой жил, имел в ней комнату, в которой никогда никто не был кроме него (при его жизни). А написание автобиографии превратил в свою последнюю духовную практику, позволяющую интегрировать, осмыслить и завершить свой жизненный «проект».

Прочитать это интересно, независимо от того, имеете ли вы отношение к психологии или нет.

Основной труд Перлза и компании назывался “Gestalt Therapy: Excitement and Growth in the Human Personality», что обычно переводят, как «Гештальт-терапия: Возбуждение и рост человеческой личности». Состояла книга из двух томов, один больше теоретический, а второй больше практический. У нас они изданы и переиздаются, как две отдельные книги.

Одна называется «Теория гештальт-терапии», вторая — «Практикум по гештальт-терапии» или в другом издании «Практика гештальт-терапии» и еще в другом издании «Опыты психологии самопознания».

Второй, практический том — первая, прочитанная мной книга по гештальт-терапии. Прочитал я ее в читальном зале университетской библиотеке, причем издание советских времен — даже и не издание, а набранное на печатной машинке нечто, сшитое нитками — напоминало книгу, которую в мультиках достает ведьма, чтобы посмотреть какой-нибудь рецепт — толстая, потрепанная, с желтыми от старости страницами.

Неожиданно для меня книга оказалась про самотерапию, про работу над собой. Авторы нашли где-то большое количество студентов, которым предложили упражнения/эксперименты, основанные на теории гештальт-терапии. Студенты должны были эти упражнения/эксперименты самостоятельно выполнять и писать отчеты.

Книга устроена так:

Теоретическое вступление к упражнению/эксперименту, затем его описание, затем отчеты студентов и комментарии к ним авторов. Затем следующая тема и в ней то же самое.

Читателю тоже предлагается все это проделывать, как студентам.

После сложных университетских учебников это читается, как полуразвлекательная, популярно-психологическая литература.

Теоретический том — в нем развлекательного уже существенно меньше. Прочитал я его тогда же, в той же библиотеке. На гештальт-терапевта я еще в те времена учиться не начал и с моим опытом текст никак не был связан. Мне он показался совершенно не понятным, чтобы хоть как-то удерживать на нем свое внимание, я его решил законспектировать — выписывать самое важное. В итоге, почти полностью книгу переписал, потому что отделить важное от неважного не смог.

Когда я ее перечитываю теперь (а перечитывать ее приходится снова и снова, то ли потому, что она так глубока, то ли потому, что так не ясно и расплывчато написана), она уже ложится на опыт и о чем речь понятно.

Начинать знакомство с гештальт-терапией я рекомендую не с нее. К ней нужно подготовить себя прочтением более простых (ясных и интересных) книг по гештальту и каким-то практическим опытом — в группах, на личной терапии и т.д.

Принятие — звучит, как что-то хорошее, но не очень понятно, что конкретно это такое и как осуществляется. Если мне не нравится какое-то мое качество, как мне его в себе принять?

Если мне не нравится человек, как мне принять его таким, какой он есть? И надо ли мне это делать?

Принятие, на мой взгляд, это не то же самое, что бездумное (беззубое) смирение и готовность терпеть.

Что же тогда это такое? Попробую описать основные составляющие принятия, как я его понимаю:

1). Признание реальности

Мне может настолько не нравиться какой-то факт, что я могу отрицать, что он вообще есть.

Если его отрицать, то его невозможно не исправить, не смириться с ним.

Правда, реальность не всегда очевидна, поэтому и признавать ее нужно достаточно внимательно. Если я часто веду себя, как ленивый человек, является ли фактом то, что я ленивый? Нет. Фактом является то, что я часто веду себя как ленивый человек. Правда, стоит еще уточнять, что значит «часто» и что значит «ленивый», но тут мы уже переходим к следующему пункту.

2). Любопытство и стремление понять

Если я не принимаю что-то в себе, в другом, в ситуации, то часто это имеет форму категоричного отвержения, отрицания права на существования, отрицания какой-то ценности, смысла и т. д. В таком отношении нет любопытства к тому, что отвергается и нет стремления понять, что оно из себя представляет, почему оно такое и т. д. И соответственно, отвержение может быть несправедливым, неразборчивым.

А принятие предполагает именно любопытство и стремление понять. Например, с той же ленью, принятие ее в себе начинается с попытки понять, как она у меня устроена, как и почему она есть, какая она. Может выясниться, что это и не лень даже, а что-то другое.

Если мне не нравится что-то в другом человеке, в его поведении, принятие начнется с того, что я попытаюсь понять, почему он так делает, чего он хочет. А не с того, что я просто буду терпеть его поведение и заставлять себе его любить.

3). Откладывание в сторону предубеждений

Проявить настоящее любопытство и стремление понять можно только отложив в сторону свои предубеждения. Если я считаю, что я однозначно ленив, лень — это зло и его нужно искоренять, то понять что-то новое я не смогу и не захочу. Мне нужно перестать быть уверенным и в том, что я однозначно ленив, и в том что лень — зло и в том, что ее надо искоренять. Тогда я могу с настоящим любопытством начать разбираться, что собственно со мной происходит, в чем смысл всего этого и что с этим делать.

4). Разумное изменение или разумное смирение

В результате попыток понять то, что изначально отвергал, я могу действительно что-то понять. Я могу понять, например, что я часто ленюсь, потому что не высыпаюсь. Тогда я могу решить, что буду ложиться чуть раньше. Если хочу, если готов на это.

Идея изменения кажется противоположной идее принятия. Но это только в том случае, если изменение понимать, как принудительное и бездумное. Если изменение является естественным продолжением принятия и одновременно способствует ему, то оно является его частью.

В отношении принятия особенностей другого человека — я могу понять его глубже и это с одной стороны, может изменить мое отношение, меня перестанет раздражать его поведение. Или, с другой стороны, я могу попросить его изменить поведение, но попросить учитывая то, что я про него понял — возможно я смогу предложить такую форму, в которой и ему будет удобно и мне.

Так же, в результате попыток понять, я могу придти к выводу, что ничего я сделать с отвергаемым качеством, например, с ленью не могу в данных обстоятельствах. И бороться с ней бессмысленно. Тогда я могу перестать с ней бороться и начать с ней просто жить, как с одним из обстоятельств. Т.е. я смиряюсь с ней. Но только после внимательных разбирательств и понимания, что это за лень, как она устроена и как функционирует.

То же самое и в отношении другого человека. Если в результате исследований и переговоров выяснилось, что сделать ничего нельзя, то я могу выбрать смириться и просто с этим жить.

Но в отличие от своих качеств, качества другого человека как и другого человека в целом — принимать не обязательно.

Если все дни кажутся одинаковыми (как в фильме «День сурка»), время как будто остановилось, нет ощущения, что «сюжет жизни развивается», то можно попробовать свою жизнь реорганизовать, обращая внимание на следующие моменты:

1). Есть ли у меня задача за пределами дня

Есть сериалы, в которых каждая серия самодостаточна, имеет свой сюжет, не связанный с сюжетом остальных серий. Связывают серии только одни и те же главные персонажи.

А есть сериалы, в которых от серии к серии развивается одна история и чтобы понять происходящее, нужно знать предыдущие серии.

Так и дни моей жизни — могут быть самодостаточными сериями, тогда ощущение развивающегося сюжета в жизни будет отсутствовать. Чтобы оно присутствовало, у меня должна быть какая-то задача, выходящая за пределы одного дня. Выполнение этой задачи будет историей, длящейся, развивающейся много дней.

2). Предполагаются ли поворотные точки

Сюжет любой истории развивается так: у главного героя есть какая-то задача (спасти принцессу от дракона, например), он делает ход (вызывает дракона на бой), получает реакции/последствия, требующие нового решения и нового хода (дракон побеждает в бою и заточает героя в темницу), герой совершает новый ход (сбегает из темницы), за этим следует реакции/последствия, требующие нового решения и нового хода и т. д.

Связка «действие — неизвестные заранее последствия — новое решение/действие» создает поворотную точку, в которой сюжет делает очередной изгиб.

Чтобы сюжет моей жизни развивался, мне нужно организовать свои действия так, чтобы они предполагали поворотные точки.

3). Достаточно ли близко поворотная точка

Если поворотная точка предполагается, но через 2 года, а до этого никаких других поворотных точек, то переживания развития сюжета у меня практически не будет. Как при просмотре семичасового фильма, в котором что-то происходит только на 6м часу.

Например, я решил написать роман и послать его в издательство. Тут поворотная точка намечается только в момент посылания книги в издательство и получения (или не получения) оттуда какого-то ответа. Роман пишется долго, поэтому нужно наметить какие-то еще поворотные точки (например, написать одну главу и послать ее знакомому авторитету на рецензию или организовать встречу с другими начинающими писателями и устроить обсуждение опыта и переживаний) или взять параллельно еще одну задачу (пункт 1).), в которой близость поворотных точек организовать легче.

4). Развивается история или просто меняется

Я сделал ход, произошли какие-то последствия. Но я не сделал из них никакого вывода и сделал снова такой же ход или сделал другой, но не опирающийся на эти последствия, а взятый с потолка. В таком случае не будет ощущения движения вперед. Вместо этого будет суета, метания, но всё это на месте, без продвижения, без развития сюжета.

Хаос — отсутствие порядка, контроля, ясности, структуры. Сам по себе хаос — не плох, не хорош. Но он может становиться проблемой. И отсутствие его — тоже может становиться проблемой.

Если этой темой заниматься, то стоит обратить внимание на следующие вопросы:

1). Где в моей жизни есть хаос?

В каких ситуациях? — может быть, есть такие конкретные ситуации, например, когда начинаю делать уборку дома, или когда начинаю говорить с мамой, или когда сажусь за компьютер утром и т. д.

В каких сферах жизни? — может быть, нет отдельной конкретной ситуации, но есть целая сфера жизни, наполненная хаосом — отношения, работа, развлечения, деньги и т. д.

В каких вопросах, темах и аспектах? — каждая сфера жизни и каждая ситуация имеет множество элементов, аспектов, разных тем и вопросов, многие из которых не специфичны для какой-то одной сферы или ситуации. Например, вопрос «чего я хочу?», тема желаний, имеет место во всех сферах и ситуациях. И везде может быть одинаково много хаоса в этой теме.

2). Где границы хаоса?

Я обнаружил много точек, где в моей жизни хаос есть. Теперь можно каждую из этих точек рассмотреть по отдельности и попробовать определить, где проходят границы хаоса в этой точке, где он начинается и где кончается, где он еще есть, а где уже нет. Это сделать сложно. Точно определить эти границы, наверное, редко возможно, но их всегда можно сделать хотя бы чуть более ясными и четкими.

Эти два вопроса нужны, чтобы лучше осознать место хаоса в своей жизни.

3). Где хаос лишний, а где пусть будет?

4). Где хаоса не хватает?

Где слишком много порядка, предсказуемости, контроля, однозначности (слишком много именно для вас, субъективно)?

Эти вопросы и ответы на них могут оказаться достаточной подсказкой для того какие организационные перемены в жизни можно осуществить.

Говорят, что оленеводы, живущие в снегах, различают до 100 оттенков белого. Вернее, до 100 оттенков белизны снега. И это  не потому, что они часто видят снег. Мы, жители России, тоже часто видим снег, большую часть года его видим. Но много оттенков не различим. Потому что нам все равно, какой у снега оттенок. А оленеводам важно – от цвета снега зависят их действия (здесь мои знания про оленеводов заканчиваются, я не знаю, что сообщает им оттенок снега, но знаю, что сообщает что-то, может быть прогноз погоды, может быть, подходит ли место для оленей, не знаю). Оттенок цвета снега имеет значение для их деятельности. Вернее, он включен в деятельность, имеет в ней место.

То, что не включено в деятельность, замечается плохо. Зачем замечать то, что никак не влияет на твои действия, то, с чем ты ничего не делаешь?

Если мои ощущения, чувства и желания никак в мою деятельность не включены, то я перестаю их и распознавать, как не различаю оттенки снега.

Например, я сижу в неудобной позе. У меня возникают ощущения неудобства. Если я с ними ничего не делаю, систематически ничего не делаю, то они начинают восприниматься, как бесполезные и перестают осознаваться.

А если, почувствовав, что мне неудобно, я обычно позу меняю, то ощущения неудобства мною в деятельность включены. Тогда они продолжают осознаваться.

Соответственно, если у меня проблемы с осознаванием/распознаванием чего-то, своих желаний, например, то мне нужно подумать, как я включаю свои желания в деятельность. Или как я их туда не включаю.

Полярности – противоположные, но неразрывно связанные явления. Смелость и осторожность. Теплота и холодность. Внимательность и рассеянность. И т.д.

Они противоположны, но полноценно функционировать могут только как части целого.

Может показаться, что можно быть, например, смелым, просто смелым и всё. Но если полярность смелости – осторожность, не функционирует, то либо не получится быть смелым, либо смелость примет неадекватные, опасные для жизни формы.

То, насколько человек доброжелателен (не вежлив, а искренне доброжелателен), зависит, в том числе, и от того, насколько он способен держать людей на дистанции (в каких-то ситуациях), говорить «нет» и т.д. То есть, от того, как хорошо у него функционирует полярность доброжелательности.

Стремясь к изменениям в своей жизни, к изменениям в своем поведении, необходимо замечать и учитывать сразу обе полярности. Если хочу начать больше работать, то важно подумать, как будут обстоять дела с отдыхом. А отдыхать, возможно, будет легче, если я поработаю достаточно и несделанные дела не будут надо мной висеть.

С полярностями может быть связана еще одна проблема:

Человек учитывает обе полярности, но хочет совместить их трудносовместимым образом. В итоге, проблема с обеими полярностями. Например, хочет одновременно развлекаться и зарабатывать деньги. Наверняка, это возможно в принципе, но именно сейчас и именно для него – труднодостижимо. Сейчас он мог бы развести эти полярности – отдельно зарабатывать деньги, отдельно развлекаться. Но он пытается их совместить, у него не получается, в итоге он и не развлекается, и не зарабатывает.

У явлений нет однозначной, объективной полярности. В какой-то ситуации веселью, например, будет полярна печаль, в другой ситуации – работа, в другой – что-то еще. Поэтому в каждой ситуации нужно заново разбираться, что для человека сейчас полярно чему.

Можно условно выделить два типа лени:

1). Дезинтеграция энергий

Дезинтеграция — противоположность интеграции, то есть, единства, целостности.

А под энергиями я имел виду устремления, силы, импульсы. Если они в конфликте, тянут в разные стороны, плохо сочетаются, то сводят друг друга на нет и для движения в какую-то одну конкретную сторону у человека сил не остается.

Можно быть трудолюбивым по своей сути, но будучи внутренне дезинтегрированным (на текущий момент) не иметь достаточно сил для действий.

Можно быть амбициозным, готовым на жертвы, но из-за множества внутренних конфликтов, не способным свою готовность реализовать.

2). Избегание усилий

Человек мог долго находиться в такой системе отношений, где совершать усилия ему не приходилось. Усилия вообще или усилия какого-то определенного типа. Например, родители делали за него все, что требовало усилий. Или избавляли его от усилий в какой-то одной сфере (физической/интеллектуальной/социальной/и т.д.). От каких-то усилий могло избавлять государство или организация, в которой долго работал. В общем, человек в таких отношениях состоял, выработал соответствующие привычки и картину мира, а потом оказался в ситуации, где усилия требуются от него. Он к этому не готов.

Он может протестовать сознательно или сознательно принимать, но протестовать бессознательно. В глубине души он будет возмущен: «Почему я должен это делать?! Ненавижу жизнь/мир, за то что тут приходится … (делать то, что он не привык)».

У человека могут быть переплетены оба эти типа лени. А может быть в большей степени какой-то один из них. В работе с первым типом потребуется помочь человеку изобрести формы поведения, в которых его энергии смогут интегрироваться. А в работе со вторым типом лени потребуется помочь человеку перестроить картину мира так, чтобы она предполагала достаточно его ответственности, т. е. вернуть ответственность, которую взяли когда-то на себя родители или кто-то еще, сняв ее с человека.

Страх — это не проблема, а сигнал, призывающий заняться обеспечением своей безопасности. Проблемой он может стать, если систематически не адекватен реальности. Когда такое бывает:

1). Когда человек занимается самозапугиванием

Опасности нет, а человек себя пугает. Зачем? Цели и причины могут быть разными. Например, так человек компенсируют свою переразвитую беспечность. Настолько успешно компенсирует, что никому и в голову не придет, что беспечность ему свойственна. Или человек долго был в отношениях, в которых его запугивали, сформировался в этих отношениях и, научился запугивать себя сам, когда тот, кто его запугивает обычно — занят или отсутствует. Или еще какие-то причины могут быть.

Человек может перестать себя пугать, если хорошо изучит, как он это делает и зачем.

2). Когда проецирует агрессивные намерения

Свою агрессию можно не чувствовать, не осознавать и спроецировать — приписать кому-то(чему-то) другому, не себе. Тогда вместо агрессии переживается страх. Хотя реально ничего не угрожает.

3). Когда страх проистекает из травматического опыта

Пережив автокатастрофу, например, можно начать бояться поездок в автомобилях в принципе. Даже на маленькой скорости и по заведомо безопасным маршрутам. Причина страха — то, что называют психологической травмой. С этим хорошо бы пойти к психологу, специализирующемуся на работе с травмой.

Страх воспринимается как проблема не только, когда он неадекватен, но и когда есть трудности с обеспечением своей безопасности. Главная трудность — отсутствие понимания, что безопасность можно и нужно себе обеспечивать.

Чувствуя страх, многие люди не начинают думать, какая им грозит опасность, как они могут себя защитить, как избежать опасности, кого они могут привлечь себе на помощь и т. д. Вместо этого они просто хотят перестать бояться.

Бывает, что в одной сфере человек хорошо умеет себя защищать (например, владеет навыками физической самообороны, понимает, как себя вести в таких ситуациях), а в другой — совершенно не умеет (например, в отношениях — не умеет защитить свое личное пространство, говорить «нет» и т. д.).

Человек, не умеющий обеспечивать себе безопасность, может чувствовать себя незащищенным и испытывать страх и в отсутствие реальных угроз. Сейчас угрозы нет, но в следующий момент она может возникнуть, а противопоставить ей нечего.

Важно помнить сразу про обе части ситуации страха — насколько он адекватен реальности и как я обеспечиваю свою безопасность. Иначе можно постоянно и не без успеха защищать себя от несуществующих опасностей и потратить на это все свое внимание и силы.